Неточные совпадения
Большой дом со старою семейною мебелью; не щеголеватые, грязноватые, но почтительные старые лакеи, очевидно, еще из прежних крепостных, не переменившие хозяина; толстая, добродушная жена в чепчике с кружевами
и турецкой шали, ласкавшая хорошенькую внучку,
дочь дочери; молодчик
сын, гимназист шестого класса, приехавший из гимназии
и, здороваясь с отцом, поцеловавший его большую руку; внушительные ласковые речи
и жесты хозяина — всё это вчера возбудило в Левине невольное уважение
и сочувствие.
— Вы, как я слышал, собираетесь вступить в брак с
дочерью моего прихожанина
и сына духовного, князя Щербацкого? — прибавил он с улыбкой. — Прекрасная девица!
А когда отец возвратился, то ни
дочери, ни
сына не было. Такой хитрец: ведь смекнул, что не сносить ему головы, если б он попался. Так с тех пор
и пропал: верно, пристал к какой-нибудь шайке абреков, да
и сложил буйную голову за Тереком или за Кубанью: туда
и дорога!..
Заманчиво мелькали мне издали сквозь древесную зелень красная крыша
и белые трубы помещичьего дома,
и я ждал нетерпеливо, пока разойдутся на обе стороны заступавшие его сады
и он покажется весь с своею, тогда, увы! вовсе не пошлою, наружностью;
и по нем старался я угадать, кто таков сам помещик, толст ли он,
и сыновья ли у него, или целых шестеро
дочерей с звонким девическим смехом, играми
и вечною красавицей меньшею сестрицей,
и черноглазы ли они,
и весельчак ли он сам или хмурен, как сентябрь в последних числах, глядит в календарь да говорит про скучную для юности рожь
и пшеницу.
В передней нашел я княгиню Корнакову с
сыном и невероятным количеством
дочерей.
И что это она пишет мне: «Люби Дуню, Родя, а она тебя больше себя самой любит»; уж не угрызения ли совести ее самое втайне мучат, за то, что
дочерью сыну согласилась пожертвовать.
Оно писано к отцу Петра Андреевича
и содержит оправдание его
сына и похвалы уму
и сердцу
дочери капитана Миронова.
— Судостроитель, мокшаны строю, тихвинки
и вообще всякую мелкую посуду речную. Очень прошу прощения: жена поехала к родителям, как раз в Песочное, куда
и нам завтра ехать. Она у меня — вторая, только весной женился. С матерью поехала с моей, со свекровью, значит. Один
сын — на войну взят писарем, другой — тут помогает мне. Зять, учитель бывший, сидел в винопольке — его тоже на войну, ну
и дочь с ним, сестрой, в Кресте Красном. Закрыли винопольку. А говорят — от нее казна полтора миллиарда дохода имела?
К Елизавете Спивак доктор относился, точно к
дочери, говорил ей — ты, она заведовала его хозяйством. Самгин догадывался, что она — секретарствует в местном комитете
и вообще играет большую роль. Узнал, что Саша, нянька ее
сына, племянница Дунаева, что Дунаев служит машинистом на бочарной фабрике Трешера, а его мрачный товарищ Вараксин — весовщиком на товарной станции.
—
И вдруг — вообрази! — ночью является ко мне мамаша, всех презирающая, вошла так, знаешь, торжественно, устрашающе несчастно
и как воскресшая
дочь Иаира. «Сейчас, — говорит, —
сын сказал, что намерен жениться на вас, так вот я умоляю: откажите ему, потому что он в будущем великий ученый, жениться ему не надо,
и я готова на колени встать пред вами».
И ведь хотела встать… она, которая меня… как горничную… Ах, господи!..
— А где немцы сору возьмут, — вдруг возразил Захар. — Вы поглядите-ка, как они живут! Вся семья целую неделю кость гложет. Сюртук с плеч отца переходит на
сына, а с
сына опять на отца. На жене
и дочерях платьишки коротенькие: всё поджимают под себя ноги, как гусыни… Где им сору взять? У них нет этого вот, как у нас, чтоб в шкапах лежала по годам куча старого изношенного платья или набрался целый угол корок хлеба за зиму… У них
и корка зря не валяется: наделают сухариков да с пивом
и выпьют!
Даже дети его (законные),
сын и дочь, от него отвернулись
и жили отдельно.
Правда,
и сын и дочь витали в самом высшем кругу, чрез Фанариотовых
и старого князя Сокольского (бывшего друга Версилова).
Женат же был на одной из высшего света, но не так богатой, Фанариотовой,
и имел от нее
сына и дочь.
Но ужаснее всего показался ему этот стареющийся
и слабый здоровьем
и добрый смотритель, который должен разлучать мать с
сыном, отца с
дочерью — точно таких же людей, как он сам
и его дети.
Шестилетний мальчик не понимал, конечно, значения этих странных слов
и смотрел на деда с широко раскрытым ртом. Дело в том, что, несмотря на свои миллионы, Гуляев считал себя глубоко несчастным человеком: у него не было
сыновей, была только одна
дочь Варвара, выданная за Привалова.
Мы уже сказали, что у Гуляева была всего одна
дочь Варвара, которую он любил
и не любил в одно
и то же время, потому что это была
дочь, тогда как упрямому старику нужен был
сын.
— Мой младший
сын, моя младшая
дочь, — коротко отрекомендовал Василий Назарыч Верочку
и Виктора Васильича, которые ожидали всех в столовой.
— Это еще хуже, папа:
сын бросит своего ребенка в чужую семью
и этим подвергает его
и его мать всей тяжести ответственности…
Дочь, по крайней мере, уже своим позором выкупает часть собственной виды; а сколько она должна перенести чисто физических страданий, сколько забот
и трудов, пока ребенок подрастет!.. Почему родители выгонят родную
дочь из своего дома, а
сына простят?
— Положим, в богатом семействе есть
сын и дочь, — продолжала она дрогнувшим голосом. — Оба совершеннолетние…
Сын встречается с такой девушкой, которая нравится ему
и не нравится родителям;
дочь встречается с таким человеком, который нравится ей
и которого ненавидят ее родители. У него является ребенок… Как посмотрят на это отец
и мать?
— Пронзили-с. Прослезили меня
и пронзили-с. Слишком наклонен чувствовать. Позвольте же отрекомендоваться вполне: моя семья, мои две
дочери и мой
сын — мой помет-с. Умру я, кто-то их возлюбит-с? А пока живу я, кто-то меня, скверненького, кроме них, возлюбит? Великое это дело устроил Господь для каждого человека в моем роде-с. Ибо надобно, чтоб
и человека в моем роде мог хоть кто-нибудь возлюбить-с…
В нижнем этаже проживали два женатые
сына Самсонова со своими семействами, престарелая сестра его
и одна незамужняя
дочь.
Вот-с таким-то образом-с мы блаженствовали три года; на четвертый Софья умерла от первых родов,
и — странное дело — мне словно заранее сдавалось, что она не будет в состоянии подарить меня
дочерью или
сыном, землю — новым обитателем.
А мужчина говорит,
и этот мужчина Дмитрий Сергеич: «это все для нас еще пустяки, милая маменька, Марья Алексевна! а настоящая-то важность вот у меня в кармане: вот, милая маменька, посмотрите, бумажник, какой толстый
и набит все одними 100–рублевыми бумажками,
и этот бумажник я вам, мамаша, дарю, потому что
и это для нас пустяки! а вот этого бумажника, который еще толще, милая маменька, я вам не подарю, потому что в нем бумажек нет, а в нем все банковые билеты да векселя,
и каждый билет
и вексель дороже стоит, чем весь бумажник, который я вам подарил, милая маменька, Марья Алексевна!» — Умели вы, милый
сын, Дмитрий Сергеич, составить счастье моей
дочери и всего нашего семейства; только откуда же, милый
сын, вы такое богатство получили?
Видя, что
сын ушел, Анна Петровна прекратила обморок.
Сын решительно отбивается от рук! В ответ на «запрещаю!» он объясняет, что дом принадлежит ему! — Анна Петровна подумала, подумала, излила свою скорбь старшей горничной, которая в этом случае совершенно разделяла чувства хозяйки по презрению к
дочери управляющего, посоветовалась с нею
и послала за управляющим.
Кто теперь живет на самой грязной из бесчисленных черных лестниц первого двора, в 4-м этаже, в квартире направо, я не знаю; а в 1852 году жил тут управляющий домом, Павел Константиныч Розальский, плотный, тоже видный мужчина, с женою Марьею Алексевною, худощавою, крепкою, высокого роста дамою, с
дочерью, взрослою девицею — она-то
и есть Вера Павловна —
и 9–летним
сыном Федею.
Платья не пропали даром: хозяйкин
сын повадился ходить к управляющему
и, разумеется, больше говорил с
дочерью, чем с управляющим
и управляющихой, которые тоже, разумеется, носили его на руках. Ну,
и мать делала наставления
дочери, все как следует, — этого нечего
и описывать, дело известное.
Сын его не разделял ни неудовольствия расчетливого помещика, ни восхищения самолюбивого англомана; он с нетерпением ожидал появления хозяйской
дочери, о которой много наслышался,
и хотя сердце его, как нам известно, было уже занято, но молодая красавица всегда имела право на его воображение.
Сын Дубровского воспитывался в Петербурге,
дочь Кирила Петровича росла в глазах родителя,
и Троекуров часто говаривал Дубровскому: «Слушай, брат, Андрей Гаврилович: коли в твоем Володьке будет путь, так отдам за него Машу; даром что он гол как сокол».
Ее
сын был убит под Бородином, ее
дочь умерла
и оставила ей внучку, графиню Орлову.
Сорок лет спустя я видел то же общество, толпившееся около кафедры одной из аудиторий Московского университета;
дочери дам в чужих каменьях,
сыновья людей, не смевших сесть, с страстным сочувствием следили за энергической, глубокой речью Грановского, отвечая взрывами рукоплесканий на каждое слово, глубоко потрясавшее сердца смелостью
и благородством.
Зимой, когда в Москву наезжали
сын и обе
дочери, в маленьком домике становилось люднее
и вечерами по временам даже собирались «гости».
Тем не менее домашняя неурядица была настолько невыносима, что Валентин Осипович, чтоб не быть ее свидетелем, на целые дни исчезал к родным. Старики Бурмакины тоже догадались, что в доме
сына происходят нелады,
и даже воздерживались отпускать в Веригино своих
дочерей. Но, не одобряя поведения Милочки, они в то же время не оправдывали
и Валентина.
Дедушкина семья состояла из четырех человек, двоих
сыновей и двух
дочерей.
Только в немногих домах, где получались «Московские ведомости», выступали на арену, при гостях, кое-какие скудные новости, вроде того, что такая-то принцесса родила
сына или
дочь, а такой-то принц, будучи на охоте, упал с лошади
и повредил себе ногу.
Между прочим,
и по моему поводу, на вопрос матушки, что у нее родится,
сын или
дочь, он запел петухом
и сказал: «Петушок, петушок, востёр ноготок!» А когда его спросили, скоро ли совершатся роды, то он начал черпать ложечкой мед — дело было за чаем, который он пил с медом, потому что сахар скоромный —
и, остановившись на седьмой ложке, молвил: «Вот теперь в самый раз!» «Так по его
и случилось: как раз на седьмой день маменька распросталась», — рассказывала мне впоследствии Ульяна Ивановна.
Дед мой, гвардии сержант Порфирий Затрапезный, был одним из взысканных фортуною
и владел значительными поместьями. Но так как от него родилось много детей —
сын и девять
дочерей, то отец мой, Василий Порфирыч, за выделом сестер, вновь спустился на степень дворянина средней руки. Это заставило его подумать о выгодном браке,
и, будучи уже сорока лет, он женился на пятнадцатилетней купеческой
дочери, Анне Павловне Глуховой, в чаянии получить за нею богатое приданое.
В то время старики Пустотеловы жили одни.
Дочерей всех до одной повыдали замуж, а
сыновья с отличием вышли из корпуса, потом кончили курс в академии генерального штаба
и уж занимали хорошие штабные места.
А чтобы каким-нибудь образом
сын ее Вакула не подъехал к его
дочери и не успел прибрать всего себе,
и тогда бы наверно не допустил ее мешаться ни во что, она прибегнула к обыкновенному средству всех сорокалетних кумушек: ссорить как можно чаще Чуба с кузнецом.
Сухаревка —
дочь войны. Смоленский рынок —
сын чумы. Он старше Сухаревки на 35 лет. Он родился в 1777 году. После московской чумы последовал приказ властей продавать подержанные вещи исключительно на Смоленском рынке
и то только по воскресеньям во избежание разнесения заразы.
— Да… Капитан… Знаю… Он купил двадцать душ у такого-то… Homo novus… Прежних уже нет. Все пошло прахом. Потому что, видишь ли… было, например, два пана: пан Банькевич, Иосиф,
и пан Лохманович, Якуб. У пана Банькевича было три
сына и у пана Лохмановича, знаешь, тоже три
сына. Это уже выходит шесть. А еще
дочери… За одной Иосиф Банькевич дал пятнадцать дворов на вывод, до Подоля… А у тех опять пошли дети… У Банькевича: Стах, Франек, Фортунат, Юзеф…
Дешерт был помещик
и нам приходился как-то отдаленно сродни. В нашей семье о нем ходили целые легенды, окружавшие это имя грозой
и мраком. Говорили о страшных истязаниях, которым он подвергал крестьян. Детей у него было много,
и они разделялись на любимых
и нелюбимых. Последние жили в людской,
и, если попадались ему на глаза, он швырял их как собачонок. Жена его, существо бесповоротно забитое, могла только плакать тайком. Одна
дочь, красивая девушка с печальными глазами, сбежала из дому.
Сын застрелился…
Семья у него была многочисленная (четыре
дочери и два
сына).
Вернувшись домой, Галактион почувствовал себя чужим в стенах, которые сам строил. О себе
и о жене он не беспокоился, а вот что будет с детишками? У него даже сердце защемило при мысли о детях. Он больше других любил первую
дочь Милочку, а старший
сын был баловнем матери
и дедушки. Младшая Катя росла как-то сама по себе,
и никто не обращал на нее внимания.
В другой раз Анфуса Гавриловна отвела бы душеньку
и побранила бы
и дочерей и зятьев, да опять
и нельзя: Полуянова ругать — битого бить, Галактиона —
дочери досадить, Харитину — с непокрытой головы волосы драть,
сына Лиодора — себя изводить. Болело материнское сердце день
и ночь, а взять не с кого. Вот
и сейчас, налетела Харитина незнамо зачем
и сидит, как зачумленная. Только
и радости, что суслонский писарь, который все-таки разные слова разговаривает
и всем старается угодить.
Дети же, рожденные в ссылке, не называют себя никак; со временем они припишутся к податным сословиям
и будут называться крестьянами или мещанами, теперь же их социальное положение определяется так: незаконный
сын ссыльнокаторжной,
дочь поселенца, незаконная
дочь поселки
и т. д.
В третьей; каторжный, жена свободного состояния
и двое детей; каторжный, жена свободного состояния
и дочь; каторжный, жена свободного состояния
и семеро детей: одна
дочь 16, другая 15 лет; каторжный, жена свободного состояния
и сын; каторжный, жена свободного состояния
и сын; каторжный, жена свободного состояния
и четверо детей.
В другой: каторжный, жена свободного состояния
и сын; каторжная-татарка
и ее
дочь; каторжный-татарин, его жена свободного состояния
и двое татарчат в ермолках; каторжный, жена свободного состояния
и сын; поселенец, бывший на каторге 35 лет, но еще молодцеватый, с черными усами, за неимением сапог ходящий босиком, но страстный картежник; [Он говорил мне, что во время игры в штос у него «в жилах электричество»: от волнения руки сводит.
Помощниками в исполнении ее велений были ее
сыновья и дочери, как то
и у ее мужа.
Герой, выводивший своих
сыновейТуда, где смертельней сраженье, —
Не верю, чтоб
дочери бедной своей
Ты сам не одобрил решенья!»
_____
Вот что я подумала в долгую ночь,
И так я с отцом говорила…